![]() | https://vk.com/lic6krsk |
Авторизация Сведения об образовательной организации Красноярский стандарт качества образования Противодействие коррупции ФГОС 2021 Воспитательная работа Организация питания в образовательной организации Информация о сдаваемых в аренду объектах муниципального имущества Вопрос директору Безопасность Физкультурно-спортивная работа Полезные ссылки Информация ![]() ![]() ![]() |
БЛОГИПодписаться на рассылку новостей блога возможно только после регистрации ![]() ушел Олег Табаков...Одно из последних интервью великого Мастера, читая которое, можно оценить творческий масштаб личности Человека, которого с нами больше нет... Несмотря на ставшую теперь привычной иронию, я готов утверждать снова и снова, что в России потребность в театре имеет глубокие нравственные корни. Из чего они растут? «Откуда эта потребность боли, которую невозможно утолить?» На этой земле, с ее страданиями? Короткий период благоденствия при Столыпине и Витте, а затем идиотское вступление в войну, потом Февральская революция, Октябрьский переворот, голод в Поволжье и на Украине, репрессии, проигранная война в Финляндии, война с немцами… Победа, добытая десятками миллионов погибших отцов наших. Вот Маяковский говорил: «Если бы выставить в музее плачущего большевика...» А если выставить русскую бабу и сосчитать литры слез, ею пролитых — сначала по отцу, потом по мужу, потом по сыну, потом по внуку… Когда я смотрю в Сталинграде на Родинумать, то думаю: «Господи, сколько ж ты слез-то пролила». При той истории, которую она вынесла на своих плечах, конечно же, велика потребность в чем-то, что возвысило бы ее страдания, очистило бы их. Конечно, она идет в церковь, но церковь редко дает то эмоциональное напряжение, которое дает театр. Поэтому то, что русский зритель ходит в театр, — для меня закономерность, а вовсе не свидетельство того, что он не догадывается потратить деньги на какие-то другие развлечения. NT: Но Вы как человек, создавший театр, который уже 20 лет пользуется неизменным успехом, пришедший в МХТ в очень непростой период его истории и сделавший этот театр одним из самых посещаемых, должны знать, как изменился новый зритель, насколько трудно его привлечь и на какие компромиссы при этом приходится идти. Я смею утверждать, что поднимаю зрителя до моего уровня. С 1957 года я никогда в жизни не играл в зале не то что полупустом, а в котором было меньше восьмидесяти процентов публики. Разве что только на целине в Карагандинской области в недостроенных коровниках. И то потому, что вовремя не подвезли доярок. А когда подвезли, я стал играть в коровнике мальчика из пьесы Розова, который рубил саблей мебель… Мой опыт, вызывающий пятидесятилетний интерес у публики, позволяет говорить о том, что я поднимаю зрителя до моего уровня, который, прошу прощения, явно выше среднего. NT: Многие из тех, кто принял участие в нашей дискуссии, утверждают, что уровень публики упал, ее новые требования к театру занижены. И театры создают спектакли в угоду ее вкусу. Это не так. Мы имеем публику, которую заслуживаем. Если взять за эталон ту публику, которая ходила в 60–70-е годы, публику острого гражданского темперамента, приходившую к Юрию Петровичу Любимову «ассоциировать», а не просто сопереживать, то этой публики уже нет, поскольку уже 17 лет нет той страны — Советского Союза. Театр подтекста и аллюзий сейчас не имеет никакого смысла. Я умирать буду, не забуду одного эпизода в Театре Маяковского на спектакле Петра Фоменко «Смерть Тарелкина». В самый патетический момент первого акта женщина, которая сидела рядом со мной, вцепилась в руку своей соседке и простонала: «Ты понимаешь, что они имеют в виду!» Меня же это всегда раздражало. Не надо мне этого ассоциирования! Я достаточно уверен в своем ремесле, чтобы извлечь из зрительного зала то же самое, но другими средствами — средствами воспроизведения актером живой жизни человеческого духа. Театр политической двусмыслицы ушел. Сгинул... Я до драматического кружка ходил в шахматный кружок, куда меня привела мама, чтобы уберечь от разлагающего влияния улицы. У нас там был такой Исай Бабаев, который, когда начинал проигрывать, надавливал локтем на край доски, и… все фигуры смахивались на пол. Вот так же, как Исай Бабаев, распорядилась история с театром политической двусмысленности. И когда я вспоминаю спектакли Юрия Петровича Любимова, меня менее всего занимает ряд политических аллюзий. Я помню те постановки Театра на Таганке, на которых я не «ассоциировал», а плакал: «Добрый человек из Сезуана», «А зори здесь тихие», «Дом на набережной», «Обмен» и другие. Не слова произнесенные, но страсти человеческие… Я сторонник такого воздействия на зрителя и работаю в этой манере. Когда я поправлял чулок на ноге, играя буфетчицу в пьесе Аксенова «Всегда в продаже», я это делал так, что после спектакля меня ждали два-три представителя нетрадиционной сексуальной ориентации… А играть по-другому не имеет смысла. Для меня зритель всегда прав. В любом своем проявлении. Эта точка зрения, слышал, не разделяется некоторыми моими коллегами, поскольку это, мол, мнение успешного театрального работника. Заранее приношу извинения по этому поводу. продолжение - в комментариях.
| ||||||||||||
|
|||||||||||||
|